Улика из прошлого, или Кто автор «интервью»
2 февраля 1930 года папа Пий XI обратился к верующим мира с призывом молиться о спасении Русской церкви. «Рост такого зверства и безбожия, поощряемый государственной властью, требует всеобщего и торжественного возмещения и ответа…», - писал глава Ватикана. В защиту православной церкви в СССР выступил и архиепископ Кентерберийский. Моления прошли в Италии, во Франции, в Германии, в Англии. В Москве это вызвало раздражение, так как это нарушило внешнеполитические планы СССР, который готовился вступать в Лигу Наций.
«Нравственно придавило нас»
В Москве решено было срочно дать опровержение. Начальник 6-го секретного отделения следственного отдела ОГПУ Е. Тучков, на которого был возложен контроль над церковью, предложил митрополиту Сергию выступить на пресс-конференции с опровержением о гонениях на церковь в СССР. В ответ заместитель патриаршего местоблюстителя выдвинул свои условия: власть принимает его требования о значительном облегчении существования духовенства и клира. На это власть идти не пожелала.
16 февраля 1930 года в газетах «Правда» и «Известия» появилось интервью, данное корреспондентам митрополитом Сергием (Страгородским), членами Синода митрополитом Саратовским Серафимом (Александровым), архиепископом Хутынским Алексием (Симанским), архиепископом Звенигородским Филиппом (Гумилевским), архиепископом Орехово-Зуевским Питиримом (Крыловым). А через три дня это же интервью было опубликовано в зарубежной прессе, правда, одного митрополита Сергия.
Эти публикации вызвали бурю негодования как внутри страны, так и за рубежом. Иерархов обвинили во лжи. Епископ Андрей (князь Ухтомский) вспоминал, что это «интервью» он прочел в Ярославском изоляторе, и оно «нравственно придавило нас, всех арестантов-церковников», и он вновь утвердился в мысли, что «святая соборная Апостольская Церковь где-то в другом месте, а не около митр. Сергия и не около “его Синода”». Управляющий русскими православными приходами Московской Патриархии в Западной Европе митрополит Евлогий (Георгиевский): «Когда митрополит Сергий в 1930 году заявил иностранным журналистам, что в советской России гонений на Церковь нет, в эмиграции поднялось сильнейшее возмущение столь явной неправдой». Ставленник Ватикана в России епископ Римско-католической церкви Пий Эжен Невё писал: «Смешное и лживое выступление бедного митрополита Сер¬гия, опубликованное вчера во всех московских газетах, возмутило истинных православных».
И было отчего.
В советских газетах утверждалось: «Гонения на религию в СССР никогда не было и нет. В силу декрета об отделении церкви от государства исповедание любой веры вполне свободно и никаким государственным органом не преследуется. Больше того. Последнее постановление ВЦИК и СНК РСФСР о религиозных объединениях от 8 апреля 1929 г. совершенно исключает даже малейшую видимость какого-либо гонения на религию»; «…Действительно, некоторые церкви закрываются. Но производится это закрытие не по инициативе власти, а по желанию населения, а в иных случаях даже по постановлению самих верующих»; «Репрессии, осуществляемые советским правительством в отношении верующих и священнослужителей, применяются к ним отнюдь не за их религиозные убеждения, а в общем порядке, как и к другим гражданам за разные противоправительственные деяния».
Многие годы владыка Сергий подвергался за это критике. Вот только справедливо ли?
Владыка пошел на сговор?
На протяжении десятилетий из статьи в статью, из издания в издание кочевали вот эти строки, написанные митрополитом Евлогием: «...Оказывается, что текст большевики дали митрополиту Сергию за неделю до интервью, а потом держали его в изоляции. Перед ним встала дилемма: сказать журналистам, что гонение на Церковь есть, - это значит, что ВСЕ тихоновские епископы будут арестованы, т. е. вся церковная организация погибнет; сказать “гонения нет” - себя обречь на позор лжеца... Митрополит Сергий избрал второе. Его упрекали в недостатке веры в несокрушимость Церкви. Ложью Церковь все равно не спасти. Но что было бы, если бы Русская Церковь осталась без епископов, священников, без таинств, - этого и не представить...»
И на основании этого делался вывод, что Сергий пошел на сговор с большевиками.
Но возникает вопрос: каким образом, находясь в Париже, владыка узнал о том, что происходило в Москве?
Евлогий сам объяснил это в книге «Путь моей жизни. Воспоминания»: «В те дни я получил письмо из России от одного священника, которого очень хорошо знал в бытность мою архиепископом Волынским. В письме его описаны подробности трагических условий, при которых митрополит Сергий дал интервью иностранным журналистам. Текст заявления, прочитанный митрополитом Сергием, был выработан большевиками. Кое-какие редакционные поправки сделаны митрополитом собственноручно, подпись – тоже. В этом виде весь текст был сфотографирован и потом напечатан во французском иллюстрированном журнале "Vue". Сомнения не было: митрополит Сергий и весь состав его Синода бумагу читали и подписали».
Мемуары и воспоминания - ценный исторический материал, без которого не собрать полную картину прошлого, но, полагаю, и относиться к ним надо критически. И в частности, применительно к нашей истории. Тем более что владыка Евлогий пишет с чужих слов.
По-большевистски
Не получив согласия митрополита Сергия на интервью, власти пошли иным путем – путем фальсификации. 14 февраля 1930 года политбюро ЦК ВКП (б) принимает постановление: «Поручить тт. Ярославскому, Сталину и Молотову решить вопрос об интервью».
О том, как Ярославский, Сталин и Молотов решили вопрос «об интервью», поведал старший научный сотрудник Института российской истории Российской академии наук И. Курляндский в «Политическом журнале» (№ 6-7 за 2008 год). Документы Архива президента РФ свидетельствуют, что проект интервью писал главный идеолог Союза безбожников Ярославский. Затем его редактировали Молотов и Сталин. Причем Молотов внес немного изменений, зато Сталин прошелся по тексту самым тщательным образом. Именно он написал преамбулу так называемого «интервью»: «Представители советской печати обратились с рядом вопросов к митрополиту Сергию. На поставленные митрополиту вопросы он дал следующие ответы».
«Текстологический анализ документов из Архива президента РФ показал, что “интервью” являлось полной фальсификацией, - сообщает И. Курляндский. - Никто из иерархов Церкви, включая митрополита Сергия, не участвовал ни в его написании, ни в редактировании. Не существовало и “представителей советской печати”, которые якобы брали это “интервью”. Все вопросы были сформулированы Ярославским и Сталиным – партийные деятели от лица “иерархов” сами же и отвечали на них. В архивах нет следа, что иерархи предварительно ознакомились с тем, что им было приписано как “интервью”, – ни подписей, ни документов, что такие подписи у них запрашивались. Скорее всего, владык по линии ОГПУ заставили молчать о том, что публикуемый в газетах текст является фальсификацией».
А как же фотография текста во французском журнале «Vue»? Выходит, тоже фальшивка. Но кем сработанная и на что была рассчитана? В таких случаях говорят, ищите, кому это выгодно. ОГПУ вряд ли. Ничто не должно было выдать истинную природу и авторов «интервью». А вот тем, кому мешал митрополит Сергий, кто продолжал травить его с 1927 года за Декларацию о легализации церкви, вполне вероятно. И как мне кажется, сработано это было за границей.
То, о чем промолчали авторы «интервью»
Сергий, однако, не смолчал по поводу «интервью». Он понимал, что открыто заявить ему о фальсификации не дадут. Поэтому 19 февраля 1930 года заместитель патриаршего местоблюстителя направляет председателю комиссии по вопросам культов при Президиуме ВЦИК П. Смидовичу записку «О нуждах Патриаршей Церкви в СССР», где представлено истинное положение православной церкви в СССР. В записке Сергия 21 пункт печалований, ходатайств, призывов к «здравому разуму». И как же они не вяжутся, как идут в разрез тому, что опубликовали газеты 16 февраля. Вот полный текст Записки митрополита Сергия.
Для тов. Смидовича П. Г.
1. Страховое обложение церквей, особенно в сельских местностях, иногда достигает таких размеров, что лишает общину возможности пользоваться церковным зданием. Необходимо снизить как оценку церковных зданий (отнюдь не приравнивая ее к зданиям доходным), так и самый тариф страхового обложения.
2. Сбор авторского гонорара в пользу Драмсоюза необходимо поставить в строго законные рамки, т. о., чтобы сбор производился только за исполнение в церкви тех музыкальных произведений, которые или национализованы, или же по авторскому праву принадлежат какому-либо лицу, а не вообще за пение в церкви чего бы то ни было, в частности при богослужении; чтобы исполнение служителями культа своих богослужебных обязанностей не рассматривалось как исполнение артистами музыкальных произведений и потому церкви не привлекались бы к уплате 5%-ного сбора со всего дохода, получаемого духовенством, т. е. и дохода от треб, совершаемых даже вне храма.
3. Необходимо прекратить взимание сбора за страхование певчих, отмененного в июне 1929 г. и взимаемого с церквей за пропущенные годы (иногда с 1922 г.) по день отмены, причем вместе с пеней сбор иногда достигает очень значительных сумм (напр., 4000 руб. с лишком).
4. Необходимо отменить обложение церквей различными сельскохозяйственными и др. продуктами (напр., зерновыми или печеным хлебом, шерстью и т. п.), а также специально хозяйственными сборами, например на тракторизацию, индустриализацию, на покупку облигаций госзаймов и т. п., в принудительном порядке. За неимением у церквей хозяйства налог, естественно, падает на членов религиозной общины, является, таким образом, как бы особым налогом за веру, сверх других налогов, уплачиваемых верующими наравне с прочими гражданами.
5. Необходимо распоряжение НКФ от 5 января с. г. за № 195 о неналожении штрафов, ареста и пр. на имущество членов общины и приходсоветов за неуплату налогов на церковь распространить и на страховой налог, авторский и др.
6. Необходимо разъяснить, чтобы члены приходсоветов, церковные старосты и сторожа и др. лица, обслуживающие местный храм, не приравнивались за это к кулакам и не облагались усиленными налогами.
7. Необходимо разъяснить, чтобы представители прокуратуры на местах в случае обращения к ним православных общин или духовенства с жалобами не отказывали им в защите их законных прав при нарушении их местными органами власти или какими-либо организациями.
8. Необходимо признать за правило, чтобы при закрытии церквей решающим считалось не желание неверующей части населения, а наличие верующих, желающих и могущих пользоваться данным зданием; чтобы православный храм по ликвидации одной общины мог быть передан только православной же общине, если в наличии есть достаточное количество желающих образовать такую общину, и чтобы по упразднении храма (от каких бы причин оно ни зависело) членам православной общины предоставлено было право приглашать своего священника для исполнения всех их семейных треб у себя на дому.
9. Необходимо сделать разъяснения касательно вступления в силу постановления СНК от 8 апреля 1929 г. о религиозных объединениях, а равно и относящейся к этому постановлению инструкции (от 1 октября 1929 г.) и дополнительных распоряжений, так как иногда местные власти не принимают от общины заявлений о регистрации и даже запрещают делать какие-либо подготовительные шаги к регистрации (между тем как в законе ясно указан предельный срок — 1 мая 1930 г., до истечения которого обязаны зарегистрироваться все общины, желающие продолжать свое существование).
10. Пожелания духовенства: чтобы служители культа, как не пользующиеся при извлечении дохода наемным трудом, приравнены были по-прежнему к лицам свободных профессий, а не к нетрудовому элементу, тем более не к кулакам.
11. Чтобы при обложении подоходными налогами сумма доходов не назначалась произвольно, иногда вне всяких возможностей (напр., в Ижевске на епископа Синезия Зарубина наложено 10 300 р. и потом еще 7000 р. с сотнями в качестве аванса на будущий год), и чтобы обложение приравнено было к лицам свободных профессий.
12. Чтобы в отношении служителей культа, как элемента некулацкого, дана была сельским властям ясная инструкция, устанавливающая некоторые границы касательно сроков и размеров местных налогов в порядке самообложений.
13. Чтобы служители культа, не занимающиеся сельским хозяйством, скотоводством, охотой и т. п., не облагались продуктами упомянутых занятий (зерновым или печеным хлебом, шерстью, маслом, дичью и т. п.), причем иногда в экстренном порядке ("в 24 часа").
14. Чтобы при описи имущества за неуплату налогов оставлялся законный минимум обстановки, одежды, обуви и пр.
15. Чтобы при назначении трудовой повинности принимались во внимание как сообразный со здравым разумом размер налагаемой повинности (напр., на священника села Люк Вотской области наложено срубить, распилить и расколоть 200 кубов дров), так и возраст и состояние здоровья подвергаемых повинности.
16. Чтобы служители культа не лишались прав иметь квартиру в пределах своего прихода и около храма в сельских местностях, хотя бы и в селениях, перешедших на колхоз, и чтобы лица, предоставляющие служителям культа такую квартиру, не облагались за это налогами в усиленной степени.
17. Чтобы детям духовенства разрешено было учиться в школах 1 и 2 ступени и чтобы те из них, кто с осени 1929 г. уже были зачислены в состав студентов вуза, не изгонялись за одно свое происхождение, а изгнанным предоставлено было право закончить свое образование.
18. Желательно, чтобы певчие — любители, профессионалы, состоящие в союзе РАБИС и др. профессиональных союзах и для постороннего заработка участвующие в церковных хорах, за это участие не исключались из РАБИС и других союзов.
19. Летом 1929 г. возбуждалось ходатайство об открытии в Ленинграде Высших Богословских Курсов Православной Патриаршей Церкви. Весьма желательно получить удовлетворение этого ходатайства, хотя бы в целях уравнения нашего церковного течения с обновленчеством, у которого есть академия.
20. Давно чувствуется потребность иметь в Патриархии какое-нибудь периодическое издание, хотя бы в виде ежемесячного бюллетеня, для печатания распоряжений, постановлений, посланий и пр. Центральной Церковной власти, имеющих общецерковный интерес.
21. Ввиду газетных статей о необходимости пересмотра Конституции СССР в смысле совершенного запрещения религиозной пропаганды и дальнейших ограничений церковной деятельности просим защиты и сохранения за Православной Церковью тех прав, какие предоставлены ей действующими законоположениями СССР.
Митрополит Нижегородский Сергий, (Иван Николаевич Страгородский), зам. Патриаршего Местоблюстителя
Существуют еще два документа, которые идут в разрез с тем, что было сказано в «интервью». Первый - это докладная записка митрополита Сергия в ВЦСПС от 6 июня 1930 года, в которой он пишет, что подвергать исключению члена профсоюза «только за то, что он церковник… это значило бы прямо вымогать насилием отречение от веры, что в корне противоречит Конституции».
Второй - ходатайство перед П. Смидовичем о детях духовенства, датируемое 9 июня: «Дети духовенства теперь не допускаются во втузы, а только в вузы… Однако на деле поступить в вуз для огромного большинства детей духовенства оказывается почти фиктивным. Это зависит от того, что в вуз можно поступить, пройдя девятилетку, а дети духовенства допускаются только в семилетку… И вот двери вуза как будто бы и открыты, но войти в них могут только богатые из детей духовенства, тогда как в пролетарском государстве, казалось бы, должно быть как раз наоборот».
«Не нам судить митрополита Сергия...»
«Интервью», состряпанное Ярославским, Сталиным и Молотовым, не успокоило ни зарубежную, ни советскую общественность. Реакция, напротив, была резко отрицательная. Из книги владыки Евлогия «Путь моей жизни. Воспоминания»: «В день нашего храмового праздника митрополит Сергий должен был служить, – рассказывает в письме священник, – народу собралось великое множество, и вся толпа бурлит-кипит негодованием... Атмосфера накаленная, грозовая... Страшно стало за митрополита: не кончилось бы расправой... Я телефонировал митрополиту, чтобы он не приезжал, а сам я, закутанный в шубу, незаметно пробрался сквозь толпу в храм – предосторожность не напрасная: враждебное настроение толпы по отношению к митрополиту Сергию смешалось с негодованием на нас, “попов”: “Все попы – предатели!.. все они – заодно!..”»
С горестью поведав историю с «интервью», владыка Евлогий завершает ее так: «Во всяком случае, не нам, сидящим в безопасности, за пределами досягаемости, судить митрополита Сергия...»
И уж, конечно, не нам, ныне живущим и не испытавшим на себе гонения властей за приверженность православной вере, судить митрополита Сергии и членов Синода, якобы подписавших так называемое «интервью». Тем более, когда открылась вся правда.
Вячеслав Панкратов.
0 коммент.:
Отправить комментарий